Персональный сайт - Литературная критика

Все мы тщеславны. Ну, почти что все. Да и сам Борис Леонидович, то бишь Пастернак, по-моему, слегка лукавил, утверждая, что "Быть знаменитым некрасиво”. Такая уж у человека натура - радоваться успеху своего дела и исключений здесь природа-матушка не заложила. И вот этой человеческой слабостью, я бы даже сказал: "тонкой струной тщеславия” научились, и довольно искусно играть деловые люди - современные "шоумены” всех сфер человеческого бытия. И литература здесь тоже не исключение. Полистайте любое издание: и бумажное и особенно сетевое. Редко где вы не встретите зазывающей рубрики "Конкурс!” Предосудительного здесь ничего нет. Это даже здорово, когда есть возможность испытать себя в творчестве, получить профессиональную оценку. И потому-то многие поэты, прозаики, и опытные, и молодые, особенно начинающие, ринулись в бой за лидерство на поэтическом Олимпе. Их даже не смутило то, что конкурсы платные. Понимали: строгому жюри задарма трудиться не к лицу. Сходили с дистанции только самые нищие литераторы, да те, кто хорошо знал настоящую цену своему творчеству. И засветились, загорелись на поэтическом небосводе тысячи новых звёзд. И вскоре Олимп уже не смог вместить всех лауреатов нескончаемых конкурсов. И началось там поэтическое наводнение, перешедшее в потоп. Бедные Александр Пушкин с Вильямом Шекспиром! Как им там? И захотелось мне почитать современных поэтических шедевров, насладится мелодией гениальных строк.

Андрей Чернов - номинант конкурса "Золотая строфа”:

Ну, вот и снег. Пушистый странник.

Пожмет озябшую ладонь.

Привычно вывернет карманы

Уже немодного пальто.

Ему легко! А я, несмелый,

Повыше ворот задеру.

А белый снег, дитя метели,

Шагает гордо по двору.

"Пушистый странник”- неплохой образ. Только не понятно, как он (снег) выворачивает карманы? Он что - карманный вор?. Да и "ладонь” как-то слабо рифмуется с "пальто”.

Тимур Зульфикаров - победитель конкурса Эльдара Ахадова "Озарение”:

Если тебе снится звёздное алмазное небо.

Вот закроешь устало глаза –

и в алмазах текут полыхают несметно Плеяды

Значит скоро умрёшь ты обрадованный

И пойдёшь по млечным дорогам

И будешь блаженно пылить на звездных,

осыпчивых звездных тропах...

Может это и гениально, но что-то, ей-богу, не тронуло душу. Марина Матвеева - победитель международного Большого поэтического конкурса "Серебряный стрелец 2011” (2-я премия):

Мир мой — мулета.

Что моря рассветного взволн пред глазами!

(Что там за нею за вошь несусветная?..)

...Жарко лобзанье глаза и красного,

сердца — и — красного! Лучшего цвета!

(Что ты мелькаешь, мелкашка бликастая там, за мулетой?

Вот надоеда! Что солнцем от зеркальца...)

Солнце — не пара зеркалу!

Мир мой — без меры!

Не смеркнется и под ударом... шпаги???

Ты это о жальце комарием? И не задето!

Мир мой — о, море! о, красное марево!..

...лучшего... ...цвета…

Экстр авангардная лирика. Сразу и не разберешь, что там за "взволн” пред глазами - глагол или имя существительное? А "несусветная вошь”, видимо, солнечный блик от зеркала? Весьма своеобразный, я бы даже сказал, насекомообразный поэтический образ. Не впечатлила меня трижды лауреат конкурса "Серебряный стрелец” Марина Матвеева. Может, я старомоден в оценке поэзии, но скажу - это не Новелла Матвеева. И приведённые строки петь не хочется. И расхотелось мне читать конкурсные творения. Нет, есть там кое-что и даже очень талантливое. И классиков наших: Евгения Евтушенко и рангом пониже встретить можно. Им, несмотря на известность, тоже хочется примерить на себя новые, современные звания литературных лауреатов. Хотя они скорее всего служат призывным украшением, эмблемой этих конкурсов. И, всё-таки, какими бы высокими не были рекламные статусы проводимых сегодня литературных конкурсов, в них потенциально заложен шоу-бизнес, который скорее напоминает лотерею, где выигрывают единицы из тысяч, но в выигрыше всегда организаторы шоу. Их зачастую мало волнует профессиональный статус участника конкурса. За плату сразу же определят в номинанты и выставят ваш шедевр на общее обозрение. И автору известность и организаторам на хлеб с маслом. И только читателю не всегда в радость знакомство с такой литературой, которой занимаются деятели, порой далёкие от настоящей литературы.

Старая сказка на новый лад

или про поэтов-путешественников

-Поздравь меня, дорогой, - услышал я радостный голос приятеля-литератора из Урюпинска Славолюбова. - Меня напечатали сразу в трёх журналах, семи газетах и пятнадцати сетевых изданиях! И даже в одном международном.

-Рад за тебя, коллега! А что именно напечатали? Что-то новенькое?

-Да нет. Ну, ты читал. Помнишь, ещё смеялся? «Старая сказка на новый лад про волка и семерых козлят».

Я поднатужил свою память, мысленно перебирая в ней книги и книжечки, подаренные мне поэтами и писателями за последние годы, и невольно потянулся к книжной полке, где в разношёрстных обложках, преимущественно мягких, дружно в ряд и в лёжку почивали бессмертные труды моих близко знакомых и не очень литераторов. И, наконец-то, выдернул из стопки тоненькую серенькую книжечку: «Иван Славолюбов. «Старая сказка на новый лад про волка и семерых козлят».

Полистал. Славолюбовская трактовка известной народной сказки была весьма забавной. И написано вполне профессионально: и ритм, и рифма, и образ в тексте присутствовали. И по современным меркам, даже очень талантливо. Но я на миг представил такую картину: читатель открывает один журнал: «Старая сказка на новый лад про волка и семерых козлят», открывает второй – то же самое, третий – та же сказка про волка. Тут уж невольно или волком взвоешь, или заблеешь козлёночком.

И это не выдумка.

Передо мной четыре очень уважаемые мной печатных издания за 2011 год: литературно-исторический журнал «Великороссъ» (Москва), ордена Г.Р. Державина литературно-художественный и публицистический журнал «Приокские, зори» (Тула), литературно-художественный альманах «Рукопись» (Ростов-на-Дону) и литературный альманах «Новый Енисейский литератор» (Красноярск).

Открываю «Великороссъ» на 151- стр.: Поэзия. Иннокентий Медведев: «Тревожные струны души». На 177- стр. «Приокских зорь» тот же автор: Иннокентий Медведев. «Тревожные струны души». В альманахах «Рукопись» и «Новый Енисейский литератор» подборки стихов автора И.Медведева уже без общего заголовка, но стихи всё те же - про тревожные струны души. «Наверное, что-то из ряда вон сверхталантливое, раз все эти издания, не сговариваясь, печатают этого автора», - подумал я. Вчитываюсь в строки ведущего стихотворения подборки:

СТОНЫ

Слышишь стоны, тяжёлые стоны,

Это стонет от бед наших Русь.

В унисон им церковные звоны,

В них веками заложена грусть.

Эти стоны вчера простонали,

Понесли их с собой журавли.

Стоны скорби и стоны печали,

Они рядом и где-то вдали.

Лишь душевно-глухой не услышит,

Не увидит, как горбится Русь,

Как со стоном прерывисто дышит

Безутешно душевная грусть.

Сразу приходят на ум некрасовские строки из школьной программы:

Выдь на Волгу: чей стон раздается

Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песней зовется -

То бурлаки идут бечевой!..

И так далее… Не буду цитировать полностью это классическое стихотворение великого русского поэта Н.Некрасова, так как его знает каждый, кто учился хотя бы в школе.

Ничего нового, неординарного автор в этой теме, сюжете стиха не открыл, не переплюнул, так сказать, Николая Алексеевича. И получилось не очень удачное подражание классику. Есть, конечно, в подборке стихи, строки, на которые может отозваться душа читателя, к примеру, в стихотворении «Деревня Банщиково» о затопленной малой родине. Но мало-мальски какого-то поэтического открытия своего видения образа необычным, незатасканным словом вы здесь не найдёте. Посредственные стихи. Такие пишут у нас тысячи, десятки тысяч авторов. А некоторые даже становятся лауреатами модных нынче Международных поэтических конкурсов. И публикуются в международных журналах. И звания эти порой служат авторам визитной карточкой для прохода в печатные и электронные журналы. Потому, что редакторы иногда, познакомившись с обширной звёздной автобиографией очередного литератора, уже не так внимательно вчитываются в предоставленные литераторами тексты, а зачастую в спешке верстания номера доверяются автору. Это я знаю, испытал на собственном опыте. Читаю, бывало, свежий, только что отпечатанный номер и начинаю вдруг костерить себя последними словами за невнимательность. Но, как говорится, поезд уже ушёл.

Поэтому я не сильно удивился обильно выпавшему печатному дождю на голову литератору из Урюпинска. Скорее удивился его расторопности, неуёмной энергии в продвижении и в обессмертивании своих литературных трудов. И что характерно: многие, поэты, прозаики нынешнего столетия солидную часть своего творческого времени отдают пристройке творений в издания. И не за ради гонорара: этот термин давно канул в прошлое, а молодым неведом совсем. Некоторые авторы сами готовы раскошелиться, чтобы издать свои труды. Всем же хочется быть, стать известным хотя бы во своя Руси. А как тут прославишься широко, если тиражи такие мизерные? Вот и спешат-торопятся поэты и прозаики, лирики и трагики, юмористы и породисты из одного издания в другое, не задумываясь, какой след оставляют. Лишь бы оставить. Наследить*.

НАСЛЕДИТЬ* где или на чём, натоптать следов, набегать. По наследкам дело знать. В.И.Даль.

КОГО ТАК ДОЛГО ВЫ ВСЕ РОЖАЛИ? ЭТО Я НЕ ВАМ, ДОРОГОЙ БАЛЬМОНТ!

Поэт – натура тонкая, чувствительная. Его и обрадовать (возвысить), и обидеть (спустить с небес) легко. Во всяком случае, легче и проще, чем простого смертного. В отличие от него (простого смертного - инженера какого-нибудь коммунального предприятия), поэт всё воспринимает не разумом, а душой, тонкими нервами своей кожи. А стихи – это, прежде всего, продукт работы души поэта, взрыв эмоций. А потом уже Слово. Это просто какой-то умник сказал, что вначале было Слово. Чувства, только чувства! Комок душевных ощущений, переживаний. Взрыв! Ураган! И только потом…весь этот каскад чувств, комок адреналина обретает оболочку в виде Слова.

Как я люблю слушать эмоциональных поэтов! Я просто балдею от их голосовых интонаций. От урагана чувств. И пусть, порой, ни хрена не понимаю, о чём это они - стихи, но их прочтение действует. Иногда завораживает. И не только эмоцией, но и непостижимостью слов и поэтических образов. И я аплодирую искренно, и искренно завидую. А потом ищу книжки авторов стихов, чтобы еще раз насладиться. И (о горе!), часто разочаровываюсь.

Но это когда слушаешь поэта, вещающего с трибуны, просто за круглым столом. Здесь первородство чувств, голосовых связок. А вот когда с листа, пусть даже мониторного, возникает перед тобой поэт в образе стихотворных строк, ощущение немного другое, уже более осмысленное. Хотя и тут случаются парадоксы.

Просматривая литературные издания, я всегда в первую очередь останавливаю свое внимание на новом имени. В майском номере сетевого журнала «Подлинник» с интересом познакомился с поэзией Владимира Мялина:

Время проходит на угол дома

С чёрным точильщиком под окном,

С полым трамваем, гремучим ломом,

Угольной кучей, огромным днём,…

Понравилось. Читаю дальше:

Ненасытно нутро ветряка.

Жернова заскрипят домовито –

Перемелется – будет мука,

Всё просеет хозяйкино сито ...

Не мудрено, но ложится на душу, как и следующие строки:

У меня есть чердачный сверчок

И латунный большой пятачок,

Зерновая крылатка в кармане;

Куча ящиков – у окна,

И скорлупка-корабль, и весна…

И вдруг мой лёгкий бег по строчкам неожиданно спотыкается:

Как в небе детский шар, стоят миры – не важно

В предвечном свете ли, в кромешной стылой мгле;

Меж ними и трусит кораблик твой бумажный,

Простой внесрочный борт – к неведомой земле…

И в газовых рожках – туманности густые,

Где Млечный Путь притих от ссадин и прорех …

А вот здесь действительно мудрено. Что подразумевает автор в «предвечном свете»? Ну, допустим, в виде иронии кораблик может «трусить», так, как он бумажный. А вот что это у него (кораблика) за «внесрочный борт»? И что это за «газовые рожки» в «туманности» которых от «ссадин и прорех» притих такой недосягаемо далёкий и бесконечно огромный Млечный путь? Что это – поэтический образ или, чем заковыристей и непонятней, тем оригинальней.

Мария МАЦНЕВА («Великороссъ» №38 (апрель, 2012) Стихотворение «Желание»

Хотелось бы быть безумным

И чистым, как первый снег.

Хотелось бы быть саблезубым,

Как древний человек.

Хотелось бы петь ветрами

В предвестии солнечных гор,

И быть между ними и вами,

Как зоркий немой укор.

Хотелось бы стать добрее,

Спокойней, как сытый лев.

Хотелось бы просто верить,

Что будет и наш век…

Быть сразу «безумным и чистым, как первый снег» немного эксцентрично. Уж что-то одно: или – или. Попытался представить себе «саблезубого» человека. Ужас! Этакий мутант, ничуть не похожий на моего пращура. И, если хочется «петь ветрами в преддверии солнечных гор», то к чему здесь «зоркий, немой укор). Добро в образе сытого льва почему-то у меня не вызывает доверия. Лев он и есть лев, хоть голодный, хоть сытый. Хотя и экстравагантно.

УДАЧНЫЙ ДЕНЬ

Мама, я встретила хороших людей!

Они не пили пиво.

Мама, то люди голубых кровей,

Я не прошла бы мимо.

Мне уступали дорогу весь день,

Я встретила их с улыбкой.

Они мне отдали с полсотни ключей

От их небольших квартирок!

И если мне скажут, что это всё мрак,

И таких людей не бывает,

Я спрошу: «Кого же тогда

Так долго вы все рожали?».

Да, действительно: кого так долго вы все рожали? С сегодняшнего дня буду смотреть на каждого не употребляющего пиво, как на человека «голубых кровей». Самому что ли бросить пиво пить? А какие люди доверчивые! – «с полсотни ключей» человеку от своих «небольших квартирок» отдали. Хорошо, что поэту, а не домушнику.

Фридрих Миллер («Русское литературное эхо»)

Я не поэт. Я лишь его карикатура."

К. Бальмонт

Пусть так - не поэт я, а символ поэта.

Зачем-то же взялся ведь я за перо?

Чтоб стало поболе - хоть лучиком света,

Чтоб чаще над злом восходило добро.

Я должен услышать неслышное в мире,

Я должен впитать в себя тысячи доль

И снова в заветной озвучиться лире,

Я, люди, ваш дух, я - ваш слух, ваша боль!

Как стрелка компаса на вздыбленной шхуне,

Я должен метаться средь вас, как диполь,

Чтоб выкрикнуть то, что замолчено втуне,

Я - ваша душа, я - ваш голос и боль.

И вот я кричу, хоть пока и не слышно,

И рвёт моё сердце судьбы вороньё,

Но - вижу вдали, как из марева вышло -

Что вашим останется солнце моё.

Доброе сердце у поэта Фридриха Миллера: «Чтоб стало поболе хоть лучиком света» он готов «услышать неслышное в мире», «впитать в себя тысячи доль», «озвучиться в лире» всё, «что замолчено втуне». И отдать себя, свое солнце людям. Благородно. Не каждый поэт так поступит. Хотя Ф.Миллер и не считает себя поэтом, в чем чистосердечно признается вначале стихотворения: «не поэт я, а символ поэта». Однако, Константин Дмитриевич Бальмонт был скромнее, сказав: «Я не поэт. Я лишь его карикатура». Звучит символично. Не по отношению к Бальмонту, разумеется

Меню сайта

Форма входа

Поиск

Календарь

Архив записей

Наш опрос

Друзья сайта

Статистика